Остров на краю света - Страница 92

— Спасибо.

Люди еще толпились вокруг — кое-кто пытался помочь как мог. В «Мари-Жозеф» полетели разные предметы — словно бы как попало: багор, бухта каната, ведро, одеяло, электрический фонарик. Кто-то протянул мне фляжку бренди; кто-то другой дал Алену рукавицы. Когда мы уже отваливали, Жожо Чайка швырнул мне свою куртку.

— Только постарайся ее не намочить, э? — сварливо крикнул он.

Выйти из гавани было обманчиво просто. Хотя лодку немного качало, гавань была почти полностью укрыта от ветра, и нам нетрудно было выбраться по узкому центральному проходу в открытое море. Кругом качались на волнах буйки и ялики; я, наклонясь вперед с носа, отталкивала их с дороги.

Потом нас ударило морем. За время наших недолгих сборов поднялся ветер; теперь он гудел в тросах и осыпал нас брызгами, жесткими, как гравий. «Мари-Жозеф» была славной рабочей лошадкой, но совершенно не подходила для такой погоды. У нее была низкая осадка, как у устричной лодки; волны перекатывались через нос. Ален выругался.

— Ты ее еще не видишь? — крикнул он Оме.

Оме покачал головой.

— Что-то вижу, — крикнул он, перекрывая шум ветра. — Еще не знаю, это «Элеонора-два» или нет.

— Разверни ее! — Голос было едва слышно. Вода слепила. — Нам надо зайти прямо против ветра!

Я поняла, что он имеет в виду. Идти прямо против ветра сложно; но если нас развернет, то при такой высоте волн они нас просто опрокинут. «Элеонора-2» — если это она — была едва различима из-за бешено взбитой пены вокруг. Человека, которого мы раньше вроде бы заметили в воде, не было видно.

Через двадцать минут я бы не могла сказать, продвинулись ли мы хоть на несколько десятков метров; ночью расстояния обманчивы, а все наше внимание было устремлено на море. Я смутно помнила о присутствии Флинна — он на дне лодки вычерпывал воду, но мне некогда было об этом думать или вспоминать последний раз, когда мы с ним были вместе в похожей ситуации.

Я все еще видела свет на «Иммортелях», и мне казалось, что я различаю доносящиеся издали голоса. Ален светил фонариком в море; вода в слабом свете казалась серо-бурой, но я наконец увидела покалеченную лодку, теперь уже рядом, узнаваемую, она, почти переломленная пополам, лежала на гребне скалы.

— Это она! — Ветер украл боль из голоса Алена; голос показался мне тонким и далеким, словно свист камышинки. — Осторожно!

Последнее слово было обращено к Флинну, который продвинулся так далеко вперед, что почти свисал с носа «Мари-Жозеф». На миг я что-то заметила в воде, что-то бледное, но не пену. Оно показалось на миг, потом ушло дальше вместе с волной.

— Там кто-то есть! — закричал Флинн.

Ален метнулся на нос, оставив Оме управлять лодкой. Я схватила конец и бросила за борт, но ветер злобной когтистой лапой подхватил веревку и швырнул, мокрую, мне в лицо, яростно хлестнув по глазам. Я отскочила — из плотно сжатых глаз покатились слезы. Когда я наконец опять смогла открыть глаза, мир показался мне до странности размытым; все расплывалось, я едва могла различить Флинна и Алена, цепляющихся друг за друга в отчаянном гимнастическом упражнении, в то время как море дергало нас и швыряло вниз. Оба промокли до нитки; Ален привязался за щиколотку, чтобы его не смыло в море; Флинн с веревочной петлей в руках высунулся за борт, упершись одной ногой в живот Алена, а другой — в борт «Мари-Жозеф», погрузив широко разведенные руки в бурлящую воду. Что-то белое промелькнуло мимо; Флинн попытался его схватить, но промахнулся.

За спиной у нас Оме пытался удержать лодку носом к ветру. «Мари-Жозеф» тошнотворно качало; Ален шатался; волна окатила обоих и накренила лодку на бок. Нас обдало душем холодной воды. На миг я испугалась, что обоих смоет за борт; нос «Мари-Жозеф» осел, выдаваясь из моря едва на сантиметр. Я изо всех сил вычерпывала воду, и тут надвинулись скалы, страшно близко. Потом ужасно заскрипел корпус лодки, что-то заскрежетало и треснуло, словно молния ударила. Мы напряглись в ожидании, но это подался корпус «Элеоноры-2», ей наконец переломило хребет, и она распалась надвое на пенящихся скалах. Но и мы не были в безопасности — нас несло на дрейфующие обломки. Я почувствовала, как что-то задело борт лодки. Кажется, днище за что-то зацепило, но потом нас приподняло волной, ровно настолько, чтобы «Мари-Жозеф» обогнула скалу, и Оме оттолкнул багром обломки кораблекрушения. Я подняла голову: Ален все еще стоял на носу, но Флинна не было. Это длилось лишь секунду; я хрипло вскрикнула от облегчения, увидев, как он выныривает из водяной стены с чем-то в руках — с веревочной петлей. Что-то мелькнуло в воде, и Флинн с Аленом начали втягивать это в лодку. Что-то белое.

Как мне ни хотелось узнать, что там, надо было продолжать вычерпывать; «Мари-Жозеф» уже набрала столько воды, что дальше некуда, и мы все были заняты. Я услышала крики и рискнула поднять голову, но из-за спины Алена мне было мало что видно. Я вычерпывала воду не меньше пяти минут, или пока мы не отошли подальше от этих страшных скал. Мне показалось, что с «Иммортелей» донеслись далекие, едва слышные ободряющие крики.

— Кто это? — крикнула я.

Ветер выхватил голос у меня изо рта. Ален не повернулся. Флинн на дне лодки боролся с брезентом. Брезент почти полностью закрывал мне обзор.

— Флинн!

Я знала, что он услышал; он быстро оглянулся на меня, потом отвернулся. Что-то в его лице подсказало мне, что новости плохие.

— Это Дамьен? — снова закричала я. — Он жив?

Флинн оттолкнул меня рукой, еще обвязанной промокшим насквозь бинтом.